USD 92.59 ЕВРО 100.27

Дмитрий Башакин: «Моя работа – это моё увлечение»

Мнения

01.04.13

Дмитрий Башакин: «Моя работа – это моё увлечение»

Интервью с Дмитрием Башакиным – экспертом Luxoft Training по управлению проектами, командообразованию и коммуникациям.

Дмитрий, расскажите, почему вы выбрали именно сферу обучения? Как пришли
к этому?

— Мой путь к тренерской деятельности был долгим и длился много лет.
Наверное, правильнее всего будет сказать, что начался он одновременно с
появлением в моей профессиональной деятельности «управленческой компоненты».
Вообще деятельность менеджера часто сравнивают с наставничеством, коучингом,
когда происходит в какой-то степени развитие и тренировка людей в различных
аспектах: профессиональном – когда менеджеры что-то представляют из себя в
инженерно-техническом плане, в человеческом, личностном, мотивационном и т.д.
Эти аспекты всегда важны. И в деятельности любого менеджера, которая очень
напоминает обучение, всегда присутствуют.

Следующей «вехой» на моем пути в Учебный центр была разработка и проведение
тренингов, которой я занялся в Люксофте в параллель с основной
«производственной», как мы ее называем, деятельностью. Это были тренинги по
оценке и по мотивации персонала, по мотивационным схемам, которые
разрабатывались при моем участии (речь идет про разработку как методик оценки и
схем мотивации, так и соответствующих тренингов).

Если же в узком смысле брать именно переход на профессиональную основу, то
решение было принято 4,5 года назад, когда я оказался на профессиональном
«распутье» и хотелось получить новую сферу приложения своих сил для дальнейшего
развития, для следующего этапа в своей жизни. При этом первичным было желание
по возможности остаться в рамках Люксофта, потому что в целом компания как
работодатель меня полностью устраивала. Возможностей «в производстве» было в
тот момент мало, интересных не нашлось, но при этом на рынок я тоже смотрел, и
ничего захватывающего не обнаружил. И тут подоспело предложение от Учебного
центра, где было вакантно место эксперта по управлению проектами, которое я
после некоторых размышлений и колебаний решился занять. По договоренности с
директором УЦ, в те годы Виктором Татьяниным, я должен был проработать как
минимум год. Но вряд ли он или я предполагали тогда, что это продлится более
4-х лет. Ну, пока получилось ровно так.

А чем интересовались в студенческие годы? Всегда ли это была область
информационных технологий?

— Нет, это не всегда была сфера информационных технологий. Будучи
абитуриентом, я поступал в один из московских институтов – Московский
государственный технический институт радиотехники, электроники и автоматики
(сегодня это уже университет). Поступал я на кафедру кибернетики, специальность
«Робототехнические системы и комплексы». Надо отметить, что персональные
компьютеры в то время до России еще практически не добрались; компьютеры если и
были, то, так сказать, полуперсональные, построенные по другой схемотехнике, на
других принципах. Личный компьютер у кого-то дома можно было встретить очень
редко, да и то, только самый простой, хотя у меня не было и такого. Поэтому о
компьютерах я не думал вообще, а «зажгла» меня именно идея роботизации,
применения более или менее сложных механических устройств, что явно было
навеяно фантастикой, читанной в детстве.

Так получилось, что выпускающая кафедра занималась не столько робототехникой
(этим она занималась, скорее, по долгу службы), сколько программированием – и
большинство людей отдавали данному занятию время именно потому, что им это
очень нравилось. И для тех же самых роботов, и по задачам, которые с ними
связаны не были.

Я на первом же курсе попал в группу старших коллег, которые занимались
программированием системы оптического распознавания всего того, что могло
распознаваться.  Для роботов это были детали, заготовки и подобного плана
вещи. Но больше всего их интересовало распознавание текстов – то, что
называется оптическим распознаванием символов. Вот, собственно, так я и «вошел»
в программирование. И в целом в сферу ИТ, из которой вырваться пока не удалось.
И непонятно, нужно ли вообще.

Задают ли Вам слушатели каверзные вопросы на занятиях?

— Каверзных вопросов в обыденном понимании – именно, знаете, с некоторой
такой подначкой, чем-то эмоциональным — такого практически не бывает. Сложно
сказать почему. Но думаю, что на тренинги ко мне приходят те, кто хочет реально
чему-то научиться и чувствуют во мне того, кто действительно может дать что-то
полезное. Для меня лично каверзный вопрос — это вопрос сложный, неоднозначный,
требующий обдумывания, совместного осмысления с группой, обсуждения и т.д. Вот
это для меня основное значение каверзного вопроса, в позитивном смысле.
Наверное, бывают какие-то вопросы с подтекстом. Но люди в подавляющем
большинстве приходят ко мне не для того, чтобы покрасоваться или
повыделываться, а все-таки или пообщаться с близкими себе по духу, что тоже
неплохо, хотя и не всегда вписывается в задачи тренинга, или узнать что-то
новое, поделиться своим опытом – это такая достаточно зрелая позиция достаточно
зрелых людей. Возможно, менеджерские или коммуникационные тренинги, которые я
тоже провожу, этому способствуют.

В общем, для меня каверзность — это сложность. Но достаточно большой опыт
позволяет, во-первых, иметь свою точку зрения по большинству вопросов, а,
во-вторых, я применяю в таких случаях одну из техник, которую называю
«отзеркаливанием» вопросов в аудиторию, с тем чтобы вместе с группой, с людьми
подумать над этим вопросом. И, как правило, придумывается гораздо больше, чем
есть в голове у каждого из присутствующих в аудитории, включая меня самого. Вот
в этом для меня и заключается один из мотивирующих факторов заниматься
тренерской деятельностью. Она для меня – прежде всего возможность узнавать
что-то новое, причем не только «от себя», когда в голову приходят какие-то
новые мысли, но и от людей, которые на основании своего уникального, не
совпадающего с моим, опыта генерируют новые идеи. Часто эти идеи заставляют
меня ахнуть или открыть рот от восторга, или сделать еще что-то такое
несерьезное и эмоциональное.

Следующий вопрос – относительно корпоративных тренингов. На ваш взгляд,
данный формат обучения является более сложным, так как он предполагает работу с
коллективом одной компании, или, наоборот, более простым? В чем преимущества
корпоративного тренинга?

— На мой взгляд, скорее, это проще, потому что люди либо друг друга знают,
либо хотя бы знают реалии конкретной организации, о которых идет речь, даже
если они лично не знакомы. Фактор принадлежности одному делу, понимания общих
реалий, он их сплачивает, позволяет им лучше понимать друг друга, а это на
самом деле достаточно важно. Плюс: если кто-то что-то спросил или сказал
непонятное для меня, всегда найдется кто-то другой, кто сможет объяснить это со
своей позиции, дать больше деталей, привести пример, улучшающий понимание, и
т.п. Кроме того, когда идет работа в корпоративном режиме, люди более
откровенно высказывают свои мысли и делятся информацией, связанной со
спецификой работы, нежели на тренинге в открытом формате. Тем более вынос сора
из избы никогда в России (и не только в России, да и просто в жизни) не
приветствовался. Соответственно, здесь люди более откровенны, их легче понять и
говорить с ними о том, что касается реальных ситуаций, кейсов, проблем, рисков
и т.д.

С другой стороны, выше упомянутое сходство – оно одновременно составляет и
проблему, потому что вариативность точек зрения людей намного меньше, особенно
если по каким-то вопросам существует устоявшаяся точка зрения, в правильности
или идеальности которой мало кто сомневается. Поэтому тренинги в открытом
формате наиболее живые, наиболее яркие и разноплановые. И данная особенность
достаточно важна для тренера.

На самом деле, они разные. Корпоративные немного полегче, хотя планка бывает
на них выше, и там есть реальный заказчик обучения, кто-то из менеджеров более
или менее высокого уровня, кто своих людей и отправляет учиться. Это нужно
учитывать и этой планке соответствовать сложнее, чем планке, поставленной на
открытом формате, которую фактически ставим мы сами.